Каждый раз, встречаясь с людьми, разговаривая с ними, удивляюсь тому, что ничто в жизни не происходит случайно.
Более четырех десятков лет назад юная жительница Сысерти Катя Пермякова недобрала один балл, поступая на географический факультет пединститута. А так хотела быть педагогом!
И вот с того момента, как вернулась Катя домой после экзаменов, судьба прямо–таки чуть не стрелки–указатели ей расставила, чтобы она по ним прямохонько в юриспруденцию пришла. Во–первых, в доме ее родителей жила – «снимала жилье», как бы сейчас сказали – женщина, работавшая в суде. Она и предложила Кате: мол, давай к нам. А что было не пойти? Здание Сысертского суда тогда прямо на задах огорода родительского дома стояло – вот уж точно «рукой подать» до работы.
Потом год проработала в нотариальной конторе. А два года работы в судебных органах давали ей право поступления в юридический институт. Катя не стала больше испытывать судьбу и пошла дальше по стрелкам–указателям – в Свердловский юридический институт.
В те времена институт готовил в одном лице универсального специалиста – все учились на одном факультете, который назывался «юриспруденция». И уже дальше выпускная комиссия распределяла новоиспеченных юристов – кого в суд, кого в прокуратуру, кого в милицию.
– Почти весь наш выпуск – а это около 300 человек – распределили тогда в милицию, – рассказывает Е. Л. Ковальчук, заместитель директора по правовым вопросам Свердловского кадетского корпуса. – Тогда как раз шло усиление рядов милиции специалистами с высшим образованием. Практику я проходила в одном из районных отделов Челябинска – Дзержинском. Вот туда меня и распределили.
За шесть лет работы в Челябинске Екатерина сделала просто стремительный подъем по карьерной лестнице: вскоре из районного отдела ее перевели в горотдел, а потом и в областное УВД. И работала она не где-нибудь, а в следствии.
…Но тут на горизонте появился молодой человек. Ага, скажете вы, как-будто до сих пор она работала в окружении исключительно глубоких стариков! Но в том-то и дело, что Катя, работая в милиции, преимущественно в мужской среде (тогда в милиции еще не было столько женщин, как теперь), всех представителей противоположного пола воспринимала исключительно как коллег, боевых товарищей, друзей. Врач Володя Ковальчук совсем не хотел быть боевым товарищем Кати, которая до сих пор о замужестве особо и не задумывалась. Но Володя оказался настойчивым.
– И живем мы теперь вместе уже как в той сказке Пушкина старик и старуха – ровно 30 лет и 3 года, – весело смеется Екатерина Леонидовна, моя собеседница. Такая, какой я ее знаю уже лет пять (судьба свела нас в стенах Свердловского кадетского корпуса): очень энергичная, очень мудрая, очень решительная и… компанейская. – Правда, – продолжает она, – очень тогда не хотела уезжать из Челябинска. А Володя не хотел уезжать из Сысерти…
Но милиция была и в Сысерти. И в ней нужны были хорошие специалисты.
В те годы общество жило более спокойной жизнью, чем теперь. Но всякого рода преступных элементов и тогда хватало.
Из боевого пистолета Екатерине Леонидовне стрелять не приходилось. Но жутко иногда бывало. В поле между Арамилью и Большим Истоком нашли трупы двух женщин. Было предположение, что их «подхватил» на дороге кто-то на автомобиле. И вот несколько дней, вернее, ночей, Екатерина и еще одна сотрудница «дефилировали» (смеется) по дороге между Арамилью и Большим Истоком, то есть, работали «живцами». Было жутко: ночь. И одна на дороге. Поддерживала мысль, что где-то тут, в поле, лежат в засаде мужчины-милиционеры. Мужу, конечно, уходя на ночь из дома, говорила, что в обыкновенный наряд уходит.
Страшное. Зашли в дом, а там везде кровь, прямо реки крови и… пух куриный. Оказалось, мужик после ссоры с женой полоснул себя по горлу и разрезал подушки. Мужик тот выжил.
Обидное. Повезла подозреваемого к прокурору за санкцией на арест. А прокурор санкцию не дал – говорит, доказательств мало.
– И вот сижу я, допрашиваю его, и слезы сами от обиды из глаз капают: времени не остается на сбор доказательств. А подозреваемый из какой-то хорошей семьи был, передачки ему богатые приносили. Сидит предо мной и утешает: «Ну что вы плачете? Что случилось? Вот, возьмите конфету». Не знает, что я реву из-за того, что его арестовать не дали.
Ушла Екатерина Леонидовна, выработав милицейский стаж, на пенсию в 46 лет, с должности оперуполномоченного ОБЭП. Это был 1991 год.
В стране наступали «лихие 90-е», как теперь открыто говорят о том десятилетии. Все изменилось в жизни общества, многое изменилось в милиции.
– А что вы хотите? – рассуждает Екатерина Леонидовна, майор в отставке. – Раньше, в советские времена, милиционер, парень после армии, получал 125 рублей, и врач с высшим образованием получал столько же. В милицию брали лучших, по комсомольским путевкам. Милиции боялись, милицию уважали, милиции охотно помогали простые граждане.
Сейчас, – продолжает она, – в милиции работать гораздо тяжелее. Изменилось общество, изменилось законодательство. В обществе бытует мнение, что исключительно вся милиция коррумпирована – в такой обстановке, конечно, и морально сложнее работать.
…В первые месяцы после выхода на пенсию наслаждалась… отдыхом. Радовалась жизни. Вот теперь она полностью принадлежала дому – семье, детям.
10 месяцев так жила. И тут ее пригласили в школу. Нет, не рассказывать подрастающему поколению о буднях работников милиции. Ее пригласили работать – в школах ввели должность заместителя директора по правовым вопросам. Вот когда исполнилась ее мечта – работать в школе. И теперь уже и «школьный» стаж ее – 17 лет.
– В школе мне нравится, – говорит она. – Аура здесь хорошая, атмосфера. Здесь – дети. Какие бы они не были.
Да уж, Екатерине Леонидовне как никому известно, какими могут быть дети. Ведь чаще общаться ей приходится не с отличниками, не со школьными «звездами»… Ее «звезды» совсем другие: те, кто не в ладах с дисциплиной, с учебой, с учителями, со сверстниками, часто – с родителями. Кто не в ладах с самим собой. А таких детей, между прочим, немало.
На днях, разговаривая с одним местным главой, услышала: говорят, что если когда-то кадетская школа создавалась для детей с трудной судьбой, то теперь туда набирают лишь «элиту». Конечно, когда посмотришь на кадетов на каком-нибудь параде – действительно, элита. Красавцы просто! А то, что на 70% школа из года в год укомплектовывается детьми из многодетных семей, малоимущих, опекаемых – это знают люди, в школе работающие. И в первую очередь, Е. Л. Ковальчук. Она своей задачей считает – сделать все для того, чтобы как можно меньше выпускников «кадетки» после ухода из стен школы имели неприятности с законом. И это у нее получается.
– А как у вас с географией, Екатерина Леонидовна?
– Всегда любила путешествовать: по Енисею до Норильска плавала, во Владивостоке была, Кавказ, Крым, Белоруссия, Киев… А Узбекистан и Азербайджан узнала по служебным командировкам. Оттуда в Россию везли на продажу, скажем так, «тряпки». Это теперь считается предпринимательством, а раньше называлось спекуляцией и преследовалось Законом.
– Когда вы бываете счастливы?
– Смотря как понимать счастье. Кто-то считает, что это миг. А для меня это вся моя жизнь. Мне всегда везло на хороших людей вокруг. У нас с мужем двое замечательных детей: Светлана – педагог, Владимир – юрист. У них уже свои семьи.
– О чем жалеете?
– О том, что из декретных отпусков вышла на работу, когда Свете было 3 месяца, а Владимиру – 6. Я не увидела, как выросли дети. Матери надо видеть, как дети растут.
– У вас есть недостатки?
– У кого их нет. Считаю своим недостатком, что никак компьютер не освою.
– Свободное время – это для вас что?
– Очень люблю ездить в театры. Просто погулять по Екатеринбургу, радуясь тому, как много красивых зданий в нем появилось. Недавно съездила в Тобольск – с экскурсией по программе выходного дня. Люблю заниматься огородом, делать заготовки. Дети росли – особо купить было нечего – и шила на них, и вязала.
– Доводилось ли в жизни совершать безумные, на ваш взгляд, поступки?
– Моя первая учительница А. Ф. Чуркина считала безумством мое поступление в юридический институт: в школе я была очень тихим ребенком, особо не «звездила». И в институте в лидеры не рвалась… Я же считаю, что безумство то, что я до сих пор работаю. И боюсь думать о том, что когда-нибудь работать не буду.
– Кому вы благодарны?
– Прежде всего, своим родителям. Удивительно мудрые они были. Вырастили нас с сестрой Наташей так, так воспитали, что между нами ни разу черная кошка не пробежала. И наши дети между собой живут очень дружно.
– Я знаю, что у вас до сих пор жив родительский дом. И даже когда были трудности с жильем для детей, вы его не продали, не разделили.
– Да, в нем собираемся во все праздники, летом там огород держим – и всем всего хватает.
– Что вы еще ждете в жизни?
– Внуков… Тогда, может быть, и с работы уйду.