Мой папа Степан Павлович Емельянов до войны работал на предприятии «Красный фуганок» (который потом стал Сысертской мебельной фабрикой). А проживали мы на улице Советская большой семьей: бабушка, дедушка, двое братьев отца и двое сестер.
Первыми на войну ушли дядя Саша и дядя Алеша – почти сразу, как она началась, в июне. А в следующем месяце пришла повестка и моему папе. Мама и бабушка со слезами собрали папе продуктов, вещей и рано утром все пошли к военкомату на углу улиц Коммуны и Быкова. Народу там было очень много, все обнимались, плакали. А когда машины двинулись, увозя наших отцов, толпа с воем и плачем побежала за ними. Люди падали, их поднимали, и они снова бежали – до тех пор, пока машин не стало видно.
Вскоре умерла наша бабушка – сердце не выдержало проводов на войну сразу троих сыновей. Дедушка стал угрюмым и неразговорчивым. И осталась у нас на весь дом одна работница – моя мама. Работала она на механическом заводе – теперь «Уралгидромаш» – в цехе, который был расположен ближе к улице Токарей. Там они упаковывали сделанные на заводе снаряды в ящики для отправки на фронт. Работали сутками, почти не появляясь дома. Но когда маму все же ненадолго отпускали домой, – был настоящий праздник, потому что она приносила нам сэкономленный ею хлеб и кашу. Мы все это разводили в чашке и ели как суп. А свои 100 граммов мы съедали тут же.
Письма от папы приходили очень редко. Я каждый день ждала у ворот дома девочку-почтальона в надежде, что она несет в нашу семью заветный треугольник от дяди Алеши, от дяди Саши или от папы. В августе 1942 года от папы пришло письмо, в котором он писал, что они находятся на подступах к Сталинграду. И обращался к маме: ты, Капелька, – так он ее называл – не переживай, выгоним фашистов с нашей земли и будем жить, как прежде.
Но не суждено было словам папы сбыться: в январе 1943 года маму вызвали в военкомат, где вручили ей извещение о том, что ее муж, мой папа пропал без вести…
Мы с мамой переехали жить к бабушке со стороны мамы – в дом по улице К. Либкнехта (где теперь магазин «Верный»). Мама работала, а вечерами и даже ночами они с сестрой ходили на поля искать замороженную картошку. Собирали по лесам и полям съедобные корни растений, рвали лебеду и крапиву. Мы с двоюродной сестрой и с ребятами с нашей улицы – Теткиными, Котовыми, Евстафеевыми, Стрельниковыми, Белоусовыми ходили в лес, собирали все, что можно было употребить в пищу.
Дети, не смотря на войну, голод, продолжали учиться. Писали на книгах, между строк. Были красные чернила – из свеклы, и черные – из сажи. А там, где сейчас школа Бажова, была разрушенная церковь, в которой жили пленные немцы, они строили двухэтажные дома.За кладбищем в бараках находились наши раненые солдаты – кто без рук, кто без ног. Мы кормили их, умывали, пели им песни, писали письма их родным. Наши мамы тоже ходили туда – стирали белье, бинты, мыли беспомощных солдат.
Вот там моя мама познакомилась с Корзухиным, вышла за него замуж. Но жизнь не сложилась, и уже в следующем году – это был уже 1946 – мама разошлась с ним. Но мне остались от него отчество – Васильевна, и его фамилия. Он успел удочерить меня. И узнала я, что я теперь не Емельянова, а Корзухина, когда поступала в наше ремесленное училище № 35.
После войны жизнь у людей не сразу стала хорошая и счастливая, как мечтал мой папа в окопах Сталинграда. Люди еще долго просто выживали. Мы закончили училище, стали токарями, нас мастер Полина Осиповна Забалуева забрала на Уралгидромаш., в первый цех. Роста не хватало – под ноги нам ставили деревянные ящички…В ночную смену так хотелось спать. И есть.
Вдвойне тяжело выживали те семьи, куда с войны не вернулись мужчины. Мы, их дети, всю жизнь прожили «безотцовщинами». И всю жизнь нам не хватало их – наших отцов. Хорошо, что осталась у меня в Сысерти родня со стороны отца, мне всегда приятно встречаться с ними. И хорошо, что есть у нас, детей войны, своя организация «Память сердца». Как семья, где мы принимаем друг друга с горем и радостью.
Л. В. Подкорытова, Сысерть