В смертельном ДТП… никто не виноват

Шли первые полчаса 20 июля 2020 года. К злополучному мосту на стыке улиц Герцена-Трактовая в Сысерти подходил молодой мужчина. Со стороны Герцена ехала «Honda Civic», в которой было двое молодых мужчин и женщина.

Машина сбила пешехода. От тяжких телесных повреждений он впал в кому. И через 14 часов скончался, не приходя в сознание, в Арамильской больнице.

На днях, в марте, вынесено очередное постановление следователя об отказе в возбуждении уголовное дела в связи с отсутствием состава преступления.

Заглянем в уголовный кодекс, статья 264 посвящена нарушению правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а часть 3 – когда эти действия повлекли по неосторожности смерть человека. Она предусматривает наказание до 5 лет лишения свободы. Часть 4 говорит о том, что если лицо, допустившее это правонарушение, находилось в состоянии алкогольного опьянения, то наказание от 5 до 12 лет лишения свободы.

А теперь вспомним классика: «Суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения». Водителя транспортного средства не привлекли не только к уголовной, но даже к административной ответственности.

Потерпевший

31-летний мужчина Алексей Крашенинников после развода жил один. Последнее время работал в строительных бригадах на разных объектах. Мог не появляться дома по несколько дней. И телефон, бывало, терял. Поэтому родственники не сразу спохватились, что он пропал.

Авария произошла 20 июля, они забеспокоились к концу месяца. Обнаружили, что все документы Алексея остались дома. Стали обзванивать знакомых, чтобы прояснить его местонахождение. Собрались написать заявление в полицию. Но накануне, 4 августа, к матери пришел участковый, пригласил на опознание в морг.

Хотя, как позже выяснилось, личность погибшего была установлена уже 27 июля. Почему еще целую неделю близких оставляли в неведении?

По мере ознакомления с материалами следствия, у родственников накопится еще больше «почему». Но об этом чуть позже.

Владелец авто

На момент аварии автомобиль принадлежал 29-летнему Антону Пахомчику. Сысерть – городок маленький. Они с Алексеем были знакомы между собой: учились в одно и то же время в кадетской школе. Антон чуть младше.

Некоторое время назад А. В. Пахомчик работал в отделе внутренних дел. И хотя больше он не работает в органах, коллеги-приятели остались. А еще, конечно же, остались знания внутренней полицейской кухни. Что, согласитесь, в такой щекотливой ситуации – не лишнее.

Экипаж

Помимо хозяина в момент аварии в автомобиле находились его друзья: 31-летний Вадим Хаспиев и 28-летняя Нина Котова. Все трое были как бы трезвы. По крайней мере, иное документально не установлено.

Водитель

По официальной версии водителем, совершившим наезд на человека, была Нина.

Опыт вождения у Нины небольшой. Права получила в 2015 году. Однако в марте 2018 года сменила фамилию. В связи с этим должна была сменить и водительское удостоверение. Но не сделала этого. Управление автомобилем с правами с прежней фамилией юридически приравнивается к езде без прав.

Вопрос: либо женщина постоянно каталась со старыми правами (читай, без прав) регулярно нарушая. Либо за руль не садилась, а потому и права не поменяла.

Еще вопрос: трезвый хозяин авто ночью (в условиях ограниченной видимости) доверяет свою машину малоопытному водителю без прав, не вписанному в ОСАГО. Ни себя, ни автомобиль не пожалел?

Выявление этих фактов (а в материалах дела они черным по белому описаны), как минимум, для обоих должно было повлечь административное наказание. Не повлекло.

Можно предположить и другие варианты событий. К примеру, хозяин авто выпил, поэтому был вынужден доверить руль трезвой подруге.

Либо трезвая подруга его выгораживает, ведь наезд в состоянии опьянения имеет в разы худшие правовые последствия.

Очевидцев происшествия не было. И в этом вопросе следствие полагается исключительно на показания трех друзей, сидевших в одной машине.

А показания – путанные и противоречивые. В материалах дела, к примеру, три рассказа Нины о произошедшем. И все три рисуют разную картину ДТП.

По одной из версий пешеход вдруг посередь моста начал переходить дорогу. По другой – шел в попутном с машиной направлении. Это важно для определения вины водителя и пешехода.

Согласно правилам дорожного движения, если дорога не оборудована тротуаром, обочиной или специальной дорожкой, то пешеход может двигаться по краю проезжей части. Наш мост как раз то самое место. В таких случаях пешеходы должны идти навстречу движению транспортных средств.

Куда двигался пешеход?

Объективный ответ на этот вопрос специалистам должны дать схема места происшествия, фото и видеосъемка, повреждение автомобиля, заключение судмедэксперта о характере травм.

Но на схеме, составленной сразу после ДТП, вообще не указано, где находился потерпевший.

В протоколе обозначено, что делалась фотосъемка. Но фотографии в деле не видели ни родственники потерпевшего, ни адвокат.

Зато фотографии поврежденного автомобиля родственники погибшего без труда обнаружили в интернете. 31 июля Антон разместил объявление о продаже побывавшей в ДПТ «Хонды» на avto.ru. Родственники запросили историю автомобиля. Есть такая платная услуга на сайте. И получили отчет. А в нем и номер, и данные хозяина, и повреждения…

Сопоставить фото поврежденного автомобиля с травмами, перечисленными в заключении судмедэксперта, я попросила независимого сотрудника полиции в отставке, имеющего большой опыт оперативных и следственных действий, умеющего по документам восстановить картину происшествия. Вот как он проанализирован увиденное:

– Излом лобового стекла с правой стороны машины – это удар головы. Смерть «наступила от закрытой черепно-мозговой травмы в виде ушиба головного мозга тяжелой степени, острой правосторонней субдуральной гематомы». Ключевое слово «правосторонней». Удариться правой стороной в правый бок лобового стекла человек мог, только двигаясь во встречном к машине направлении.

Выходит, он шел по правилам дорожного движения.

Государственный судебно-медицинский эксперт Д. А. Макаров сделал вывод о том, что нанесенные повреждения квалифицируются, как тяжкий вред здоровью. Также он говорит о том, что при судебно-химическом исследовании крови от трупа спирты не обнаружены.

Видимость-невидимость

В момент аварии имеющееся уличное освещение было включено и исправно. Есть соответствующая справка. На самом мосту опор освещения нет. Но и река у нас не Волга – скромнее в ширину. И с обеих от моста сторон фонари есть. Во всяком случае, ГИБДД не выносило предписаний о том, что фонарей на участке меньше нормы.

Есть справка «Уральского управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды». Она о том, что погода была ясной. Ни тумана, ни осадков. Метеорологическая дальность видимости ночью составляла 29 км. Ее не стали запрашивать следователи. Ее запросили родственники.

Я попросила специалистов сысертской метеостанции прокомментировать, что это за показатель. Это – видимость в атмосфере. В яркий безоблачный день она может быть и 98 км, при тумане – и 400 метров. Измеряется это специальными приборами. 29 км в ночное время говорит об очень хорошей видимости.

Согласно первому протоколу осмотра, составленному в 1 час 5 минут 20 июля, видимость с выключенными фарами 30 метров, с ближним светом – 70 метров, с дальним – 120 метров.

Что не так с первым протоколом осмотра? Ответа на этот вопрос также не могут получить ни родственники погибшего, ни их адвокат.

Однако через три дня – 23 июля в 0-30 часов составляется новый протокол осмотра места ДТП. Где ставится акцент на пасмурную погоду при частичном искусственном освещении. В этом протоколе видимость сокращается в разы: без фар – 5 метров, с ближним светом – 12,3 метра, с дальним – 35 метров.

Позднее вначале один, а затем и второй следователь ставит перед экспертом вопрос: «Мог ли водитель предотвратить ДТП» … при видимости 12,3 метра и скорости 60-65 километров в час.

И эксперт честно отвечает: «Не мог». Что, собственно, и ложится в основу отказа возбуждения уголовного дела.

Скорость

Спустя несколько часов после аварии, в тот же день, на мосту восстановили искусственные неровности, которые были сняты во время ремонта дорожного полотна. Ночью их еще не было, но знаки ограничения скорости стояли. Водитель превысил скорость – еще одно административное правонарушение.

Эксперт считает по формуле «скорость-видимость». С точки зрения этой математики, аварию нельзя было предотвратить.

Но разве при низкой видимости не следует максимально сбросить скорость? Хотя бы уже не превышать разрешенную. Можно и дальний свет включить, если нет встречных машин.

Разве не превышение скорости в условиях ночной видимости привело к столкновению? Столкновению, повлекшему смерть. Смерть, в которой не оказалось виноватых.

Кровавый мост

Думаю, мост между Герцена-Трактовой с этого момента без преувеличения можно называть кровавым мостом. На протяжении многих лет «Маяк» писал об этом опасном месте. Публиковал письма читателей.

Писались и депутатские запросы. Мост на балансе управления автомобильных дорог. И автодор с чистой совестью отписывался, примерно, так: мы отвечаем за автомобили. Для автомобилей мост безопасен. А пешеходы – забота муниципалитета.

Главам округа – многим, не только действующему, вопрос по мосту задавался. Он и сегодня в списке депутатских наказов администрации. Но из-за ведомственной разобщенности, из-за того, что решение требует серьезных финансовых средств, проблема не двигается с места.

Может быть, смерть Алексея что-то изменит?

Ирина Летемина